Можно путешествовать по всей планете и рассказывать об этом. Этих рассказов хватит на всю жизнь. Даже если стоять на месте и смотреть в разные стороны, и то простоять можно несколько экскурсий. А в наше время рассказов и рассказчиков появилось ещё больше, как будто рассказать стало важнее, чем прожить. Мне это понятно — в фильмах и виртуальных играх люди переживают ярчайшие эмоции, любовь, опасности, путешествия, строят и разрушают, проигрывают и становятся победителями. События жизни, как застиранное платье, как фотографии на стене, блёкнут и выцветают. Как блюдо без соли и карри без перца — не приносят наслаждения и удовлетворения.

Но для меня еще остались истории и события жизни, которые интереснее блокбастеров и горячих роликов на YouTube. Это — истории человеческого следования призванию. Не “в ногу со временем” и поперёк течения и вопреки здравому смыслу окружающих.
Да, из всего земного меня интересует вечное. Вечное для меня, как я поняла, пережив золотую середину столетия. Потому что каждый выбирает свою вечность.
Я была уверена, что моё путешествие в Индонезию с группой энтузиастов, ищущих ответы на вечные вопросы, сорвется — не хватит денег, начнутся съемки в Голливуде. Да что угодно. Мало ли сюрпризов подкидывает реальность. И не потому, что не хотелось. Хотелось. Даже очень. Море снится мне по ночам, и когда я плыву в бассейне, то вижу себя окружённой дельфинами и солнцем. Но это путешествие не решало моих насущных нужд. Простейших — нужду в работе и заработке. В наше время звучит банально. Полстраны погружены в эти же проблемы (о, получилась скороговорка). И тогда произошло чудо — любимому достался жирный кусок за адский труд и эти политые мозгом и потом деньги были отданы за самое удивительное путешествие в моей жизни, как подарок ко дню рождения.

Если кто-нибудь, читая эти строки, подумал, что я жалуюсь или с жиру бешусь или ещё что-то неправильное — срочно съешьте кошачьи экскременты! Чтобы спастись от реакции вселенной, которая блюдет равновесие и справедливость. Съели? Запейте и читайте дальше. Ну хорошо, не нойте, — заменяю на пятьдесят приседаний и мытье полов лестничной клетки 9-ти этажной московской панельки в спальном районе.

Так вот. Это было путешествие золотоискателей — мы переносили труднейшие переезды, подъемы, спуски, духоту, холод, жар, тропические дожди, непривычные гигиенические сюрпризы неведомой нам страны, чтобы лучшие фотографии лучших путешественников мира из области мозга, где живут мечты, прорвались в нашу личную реальность, в личные ощущения, стали нашим золотым песком биографии. Вулканы, дышащие серой; священные голубые акулы, на которых можно прокатиться; ленивые дельфины, так и не показавшие нам свои улыбающиеся мордочки; ритуалы прощания с усопшим и сжигание ритуального быка из папье-маше; нежный бирюзовый глаз вулканического озера, смотрящий в ядро земли… Когда Божественный ноль звенит космической струной всего твоего существа, ставшего реальностью для тебя самого. Когда Вечность-Любовь-Жизнь — это ты сам.

Этими словами я произвела дефлорацию Истины и вашего мозга, чтобы соединиться с вами, чтобы шлепок млечного пути коснулся вашей точки «G» и пробудил ощущение единства всего сущего c вашим отдельным кожанно-мышечным мешком под названием «житель мегаполиса 21 века». Результат мне не известен. Эти строки только родились и только напечатаны на виртуальной странице. Но они нужны мне, они уже летят к вам… Хотя, если мы все созданы из пыльцы звёзд, значит мы все едины и вы уже всё знаете! Я даже могу не писать. Но вот в том-то и дело, что Я БУДУ ПИСАТЬ! Я буду создавать новую реальность, даже если эта реальность успеет порадовать только меня, как песчаные замки, которые дети строят по всем побережьям Земли. И вот — прекрасная кода всей нашей индонезийской симфонии — четыре дня на берегу моря, кораллы, рыбы неведомой красы, вкуснейший карри, голос моря у подножья балкона, разговоры о первой любви под огромными живыми звёздами и запах белоснежных цветков Frangipani. 

Калькулятор счастья показывает: 
• Лучшее путешествие;
• идеальное путешествие;
• впечатлений на сто лет…
… И ЧТО?

Вот это «И что?» давило на мозоль так сильно, что мозоль прорвалась и я начала хромать. Вот именно «что». Что со мной-то произошло? Мир, как был прекрасен до моего взгляда на него, таким и остаётся. Самое главное для меня — что же произошло именно со мной? Да, я наполнилась впечатлениями интересного-прекрасного-необычного, но сердце ни разу не сказало: «Вот! Вот новая вселенная, неведомая до этого мгновения точка отсчёта»…

И так я хромала по горячей без тротуаров дороге баллийского города Амеда, «простая русская баба» в диковинной соломенной шляпе и психоделичном жёлто-зелёном пончо, отвечая на все «Хэлоуу!» аборигенов измученной улыбкой, когда меня окликнули девчонки моего отряда. Откуда-то сверху.
На вершине многоступенчатого пространства индонезийской зелени белозубая в 72 зуба улыбка и тело в татуировках вместо футболки махали мне рукой.
«Бабах!» — это в моей голове при встрече наших зрачков. «Вот!» произошло.

Я поднимаюсь по спирали ко входу в жилище мимо сотворённых человеком и природой площадок и придумываю, чем здесь можно заняться. На этой площадке можно сидеть на бамбуковой скамеечке, покуривая и попивая mango juice, и болтать со всеми проходящими по дороге. На этой площадке можно выпивать местное пиво, хлопая по круглому столу холодным донышком бутылки, хохотать и говорить об искусстве, перекрикивая музыку. Здесь, спрятавшись за алтарь, обвернутый тканью в черно-белую клетку, с подношением богам в плетеной соломенной корзиночке, я бы делала зарядку по утрам. А эта площадка под навесом у входа в жилище, покрытая циновками, — для задушевных бесед и кофе. Я бы здесь еще рисовала и сочиняла истории и улыбалась улыбкой Джокондо проплывающим мимо векам.

Вплываю в просторную комнату. На стене напротив входа портреты женщин. Только женщин. У каждой лицо другого цвета — желтое, фиолетовое, изумрудное, голубое… Под ними полка с инсталляциями и книгами. Справа матрас и книги. Слева окно без стекла с видом на зеленый склон горы. На деревянной раме пачка сигарет, зажигалка и стакан с недопитым кофе. Сразу иду туда и сажусь в деревянное кресло-стул. Все, я так решила — это мое любимое место. Идеальная чистота. Каждый кусочек жилища — выставка скульптуры из камня, дерева, бумаги. О такой мастерской можно только мечтать. И всё это вплетено в живую природу. Все живет, все дышит.

Я оттягиваю момент описания самого художника. Я заворожена его улыбкой, его светящимися зрачками, изумительно гармоничным телосложением, его голосом, пластикой. Его невероятно выразительным лицом. Его светящейся разноцветными салютами в каждом слове и движении душой. Его стоицизмом. Да, стоицизмом творца в хоасе сего дня цивилизации, каждый день по звезде, по мазку млечного пути создающего гармонию. Я считываю это сразу. Мне не нужны его ответы, рассказы, беседы с ним. Мы стоим, как две кисти, наполненные красками, готовые всегда и везде создавать новую реальность в координатах наших судеб.
Мне смешно — я вижу, что он не считывает меня. Ни разу. Его вниманием владеют прекрасные сосуды девчонок моего отряда. Я ощущаю, как он уже рисует их лица. Я вижу новые портреты женщин на стене. Вижу новых людей, которые придут к нему после нас.

Kadek Arka Dwipayana. Так написано его имя на странице Facebook.
«I am not rushing the waves to touch the land
I just follow the wind as it guides the sun.
Я не тороплю волны скорее коснуться земли
Я просто вместе с ветром следую за солнцем. — Artcid Rock -»

— С каким животным ты ассоциируешь себя? — спрашиваю на заикающемся английском. И он, не дослушав ответ, сразу всё поняв:
— Dragon!
Конечно, Дракон. По-другому не бывает при встрече с родственной душой. Мы обнимаемся — два дракона, русский и индонезийский.
— Можно задать тебе парочку вопросов?
— Да, конечно.
— Когда ты понял, что ты художник? Как это произошло?
— Как только я родился. Я сразу знал, что буду кем-то вроде этого.

Он стесняется называть себя художником. Он не произнес это слово в своём ответе. Я тоже боялась говорить, что я — актриса, пока не поняла, что всем плевать. Наверное, в Индонезии еще не всем плевать, когда ты художник.

— Как реагировали родители на твой выбор?
— Они не были согласны, когда я сказал им, как вижу свою жизнь. Что моя жизнь связана с искусством. Они волновались о моём будущем. Понадобилось два года, чтобы убедить их, что я действительно хочу и могу жить только такой жизнью. Моя старшая сестра помогала мне, она объяснила моим родителям, кто я, и что самое лучшее для меня жить так, как я живу. Да, они, наконец, приняли это.

Сто пудов — он никогда не читал «Идиота» Ф.М. Достоевского и не знает фразу, которую герои романа приписывают князю Мышкину «Мир спасет красота». Он и «Чайку» А.П. Чехова тоже не читал, где Нина Заречная говорит: «… в нашем деле — все равно, играем мы на сцене или пишем — главное не слава, не блеск, … а уменье терпеть. Умей нести свой крест и веруй». Но последовательно и неотступно он создает свой мир красоты, новую реальность — гармонию цвета, формы и звука. И не считает возможным делать в этой жизни другое.

В замке Дракона на горе с видом на море для меня зажглась иллюминация Бали-Москва. По случаю какого праздника? По случаю возрождения. Вернувшись в Москву, я, впервые за 28 лет, взяла в руки кисточку и на цветном картоне акриловыми красками, которые неожиданно подарил мне любимый по возвращении, нарисовала портрет Художника.

— Мы будем сидеть с друзьями в Москве на моей кухне и пить кофе. За окном снег, холодно, как в морозильной камере холодильника у вас на Бали. Мы будем пить кофе и говорить о тебе. Я покажу им интервью с тобой, которое я записала не телефон. Фотографии твоих картин. Камни горы, проступающие из пола твоей мастерской. Я хочу, чтобы однажды утром ты сидел на моем любимом месте у своего окна, пил кофе и болтал с друзьями о нас. Я захватила с собой пачку кофе из Москвы. Это мой подарок тебе и себе. Я мечтала выпить кофе с художником, и не важно, на одной кухне или на разных континентах.

Он смеётся и по-русски говорит «Спасибо». Мы обнимаемся. 
— Привет, — говорит художник новое слово, которое узнал от нас.
— Мы хотим вернуться, — говорим мы все.
— Я буду ждать.

Мы садимся в машину и мой приятель Nyoman, улыбчивый баллийский водитель, увозит нас в аэропорт. Чтобы не заплакать при расставании с морем и родственной душой дракона, я лепечу расползающимся голосом зажеванной магнитной пленки старого кассетника: «Художники — лучшие люди планеты. Они хотят, чтобы все были счастливы. Просто не знают, как это сделать…
Спасибо, — неожиданно говорит художник.
Мы тоже не знаем, как это сделать. Но мы все пробуем».

Фото: Моника Майзель, Наталья Унгард