«Для меня единственный способ избавиться от своих страхов — снять о них фильм».

«Саспенс» (англ. suspense) — беспокойство, приостановка, а латинский глагол suspendere переводится как «подвешивать». То есть саспенс — некое «подвешенное состояние». Франсуа Трюффо (французский режиссер, выпустивший в 1966 году после 52-часового интервью с Альфредом Хичкоком книгу «Кинематограф по Хичкоку») определил саспенс Хичкока как «нарастание напряженного ожидания». И в этом весь мистер Альфред Хичкок. В моменты наивысшего напряжения сюжетной линии любого хичкоковского фильма зритель оказывается вовлеченным в происходящее на экране, будто он один из персонажей. Не в этом ли главное новаторство великого мастера?
«Кино, которое делает Хичкок, — пишет Трюффо, — до такой степени концентрирует внимание публики на экране, что арабские зрители перестают лущить свои орешки, итальянцы забывают закурить сигарету, французы оказываются не в состоянии заигрывать с соседкой, шведы — заниматься любовью между рядами и т.д.».
Для создания атмосферы «ожидания неизбежного» на экране Хичкок использует специальные приемы: чередование крупных планов, динамический монтаж, игру со временем (сжатие/растягивание) — и все это под соответствующий музыкальный ряд. Умения чувствовать свой персональный саспенс Хичкоку было не занимать.

«Я твердо убежден, что атмосферу страха в фильме нужно создавать исключительно кинематографическими методами».

Принципы саспенса Хичкока. Разницу между саспенсом и шоком Хичкок показывал на примере с бомбой. Допустим, на экране картина: люди за столом о чем-то мирно беседуют, вдруг взрыв — оказывается, под столом была бомба! Зритель поражен, но лишь на несколько секунд. Это шок. А если предположить, что зритель знает о заложенной под столом бомбе и о назначенном, к примеру, на 14:00 взрыве… Тогда Хичкок начинает чередовать кадры, показывая сидящих за столом людей, не подозревающих об угрожающей им опасности; бомбу под столом; циферблат, по которому с адской скоростью бегут стрелки. Таким образом, режиссер заставляет зрителя переживать за судьбу героев, втягивая в видеопространство и действо. Это и есть саспенс. Данный художественный прием применен Хичкоком в фильме «Саботаж».
О другом принципе саспенса Хичкок говорил: «…как правило, необходимо, чтобы публика была хорошо осведомлена обо всех происходящих на экране событиях. По моему разумению, тайна редко обеспечивает саспенс. В классическом детективе, например, саспенса нет, там всего лишь загадка для ума. Детектив вызывает любопытство, лишенное эмоциональной окраски, а саспенс без эмоции немыслим».
Во многих фильмах Хичкок использовал макгаффин — некий секрет, вокруг которого закручивается сюжет и который так и остается неразгаданным. Например, в фильме «Леди исчезает» мелодия содержит в себе зашифрованное послание, которое обязательно нужно передать в Лондон. Что это за послание? Почему оно имеет такое значение? Кто и кому его должен передать? В конце концов, это же не детектив. Сам Хичкок объяснял происхождение макгаффина так: «Это, по всей вероятности, шотландское имя из одного анекдота. В поезде едут два человека. Один спрашивает: “Что это там на багажной полке?” Второй отвечает: ”О, да это макгаффин”. — “А что такое «макгаффин»?” — “Ну как же, это приспособление для ловли львов в горной Шотландии”. — “Да, но ведь в горной Шотландии не водятся львы”. — “Ну, значит, и макгаффина никакого нет!” Так что макгаффин, в сущности, ничто. Этим термином обозначается все: кража планов и документов, обнаружение тайны — все равно что. Бессмысленно требовать постичь природу макгаффина логическим путем — она неподвластна логике. Значение имеет лишь одно: чтобы планы, документы или тайны в фильме казались для персонажей необычайно важными. А для меня, рассказчика, они никакого интереса не представляют».

Саспенс Хичкока

«Чтобы сделать великий фильм, необходимы три вещи — сценарий, сценарий и еще раз сценарий».

Что еще, кроме саспенса? 
Помимо описанного выше состояния ожидания неизбежного, другими составляющими хичкоковского стиля являются, конечно же, неизменная кинематографичность и ироничность. Согласитесь, немногие фильмы вообще заслуживают этих определений, так как лишены главного свойства настоящего кино — умелого использования киноязыка.
Если на камеру, установленную в зрительном зале, снять спектакль, он не станет кино. Также не будет фильмом то, что запечатлено единым общим планом.
О таких кинокартинах Хичкок говорил: «Во множестве выпускаемых фильмов очень мало кино: они по большой части представляют то, что я называю фотографиями разговаривающих людей».
Настоящее кино снято с использованием киноязыка, к которому относятся активное использование разных по крупности и длительности планов, различные виды монтажа, ракурсов, съемки панорамные и с движения и многое другое. И все эти ухищрения должны служить одной цели — раскрыть сюжет фильма, подчеркнуть значимость основной мысли, увлекая зрителя в размышления над идеей, заданной автором.
Знаменитая сцена в душе из фильма «Психо» длится на экране секунды, но имеет около сотни монтажных стыков. Наверное, ее можно было снять каким-нибудь общим планом или обойтись несколькими склейками, но Хичкок снял ее новаторски и потому гениально — опять его знаменитое чередование крупных планов лица жертвы, ножа, рук убийцы, стекающей крови вперемешку со струями воды. Кстати, бюджет этого фильма всего 800 тысяч, тогда как гонорар Хичкока за картину «С севера на северо-запад» составил 250 тысяч долларов плюс 10 % от чистой прибыли. А за фильм «Психо» режиссер отказался от своего стандарта в обмен на 60 % от чистой прибыли. И не прогадал, заработав 15 миллионов. С учетом инфляции 2006 года это составило
150 миллионов долларов.

Другие особенности фильмов Хичкока. «Зритель замечает несуразности много позже, обсуждая фильм с женой за вечерним чаем. А к тому времени он уже заплатил деньги за билет», — говорил Альфред Хичкок.
Режиссер всегда сознательно жертвовал правдоподобием в пользу эмоциональности ленты. Он объяснял: «Некоторые фильмы представляют собой кусок жизни. Мое кино — кусок пирога… Требовать от рассказчика, чтобы он строго придерживался фактов, столь же смешно, как настаивать на том, чтобы живописец сохранял верность натуре. Во что в конечном итоге выльется такая живопись? В цветную фотографию… Я не собираюсь снимать “куски жизни”, удовольствие такого рода люди могут получать дома, на улице да и у любого кинотеатра. Зачем же за это деньги платить? Но я избегаю и безудержной фантазии, потому что зрители должны иметь возможность отождествить себя с персонажами. Создать фильм — это прежде всего рассказать историю. История может быть сколь угодно невероятной, но никак не банальной. Она должна быть драматичной и человечной. А что такое драма, если не сама жизнь, освобожденная от наиболее скучных подробностей?»

Саспенс Хичкока

«Фильм — это жизнь, с которой вывели пятна скуки»

Свои первые фильмы Хичкок начинал снимать еще во времена немого кино. «Немое кино — самая чистая форма кинематографа… — считал он. — Рассказывая историю на экране, к диалогу следует прибегать только тогда, когда без него не обойтись. Я всегда пытаюсь сначала представить истории средствами кино, через последовательность кадров, монтаж».
На карьеру Хичкока пришлось рождение не только звукового, но и цветного кинематографа. Его первая цветная картина «Веревка» вышла в 1948 году. Фильм снят на основе реальных событий.
В 1924 году два богатых молодых человека, Натан Леопольд и Ричард Лоэб, похитили дальнего родственника Лоэба Бобби Франкса и убили его в надежде совершить «идеальное преступление». Картина интересна тем, что сделана без монтажа из восьми 10-минутных кусков (10 минут — время показа одной бобины). Переходы между бобинами были замаскированы кратковременной демонстрацией темного объекта, занимавшего весь экран. Это помогало скрыть склейку и начать следующий кусок с того же самого места.
Хичкок был просто одержим различными приспособлениями, излучающим свет: лампами, свечами, канделябрами, светильниками. Он использовал их для создания композиции, хотя не принижал значимость и для освещения сцены.
Также режисссер страстно любил цвет и умело обращался с ним. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть его «непризнанные» шедевры, такие как «Головокружение» и «Марни».
Правда, однажды он все же вернулся к черно-белому кино, сняв «Психо», объясняя свое решение тем, что «в цвете кровь будет выглядеть неестественно».
«Моя задача — обеспечить публике благодетельный шок, — заявлял Хичкок. — Цивилизация отняла у нас способность непосредственно реагировать на что бы то ни было. Избавиться от омертвения и восстановить душевное равновесие можно только с помощью искусственных приемов, действующих на грани шока. Наилучшим образом эта цель достигается с помощью кино».

И еще немного интересных фактов. В качестве наказания мать заставляла маленького Альфреда стоять у ее кровати в ногах и рассказывать, что случилось с ним в течение дня. Это нашло свое отражение в персонаже Нормана Бейтса. Эпизод сна в фильме «Зачарованный» был сделан Сальвадором Дали, но в картину вошел лишь его кусок, в то время как он сам был длиною в несколько минут. Продюсеры посчитали, что он слишком страшный для зрителей.
Режиссер боялся яиц (овофобия) и полиции. Именно по этой причине Хичкок так и не научился водить машину. Этот страх родился в детстве. Однажды, пытаясь наказать сына за плохое поведение, отец послал его в полицейский участок с письмом. Дежурный офицер прочитал принесенное Альфредом послание и… посадил мальчика в камеру, где продержал десять минут, читая нравоучения и закончив словами: «Вот что мы делаем с маленькими плохими мальчиками». Альфред хотел, чтобы эти слова послужили эпитафией на его могиле. Но в итоге на надгробии написано: «Я в игре» (I’m in on a plot).