Лиллиан Бассман — фотограф, благодаря которой индустрия моды воспринимается как волшебный мир красоты и грации. Ее модные съемки для журналов — это воплощение снов о божественных, грациозных женщинах другого времени или даже другого пространства. Все героини будто в тумане: очертания предметов размыты, образы и лица расплываются и ускользают, оставляя зрителю огромное пространство для воображения.
Энергия черно-белого
Лиллиан Бассман удалось превратить коммерческую съемку в искусство. До того, как Лиллиан стала фотографировать, она несколько лет работала моделью и знала мир моды изнутри. Возможно, в этом и есть феномен ее таланта. Ее фотографии — это настоящая светопись, потрясающая монохромная игра бликов и теней. Черно-белые изображения моделей и манекенщиц становились практически психологическими портретами, в которых женственность и грация выходили на первый план. На этих снимках женщины — изящные, неземные создания, окруженные особой аурой.
«В черно-белых фотографиях есть энергия, есть загадка, — я не знаю, как это описать. Это либо чувствуешь, либо нет. Я так вижу вещи — в черно-белом. Я понимаю, что можно снимать в цвете, но цвет не приносит мне тех эмоций, которые дают мне черно-белые фотографии. Для меня это очень волнующе».
Лиллиан Бассман родилась в семье русских эмигрантов еврейского происхождения. Она была моделью, дизайнером и лишь к тридцати годам решила заняться фотографией. Одной из первых она обнажила моделей до белья, вопреки строгой общественной морали того времени. Но ее снимки не выглядели пошлыми или вульгарными — Лиллиан была покорена искусством пикториальной фотографии, в котором то, что снято на камеру, трудно отличить от художественного полотна. Поэтому девушки на работах Бассман и выглядят столь загадочно, будто находятся за вуалью. «Я хотела создать образ, отличающийся от того, который находился перед камерой». Конечно, Лиллиан не могли не заметить ведущие американские издания. Не остался в стороне и легендарный журнал Harper’s Bazaar.
Шедевральная идея
Арт-директор журнала, русский эмигрант Алексей Бродович, чей новаторский подход к дизайну перевернул с ног на голову представления о том, как должен выглядеть модный журнал, был впечатлен работами Бассман. И эта увлеченность творчеством друг друга была взаимной. Во многом на художественное восприятие Лиллиан повлияли учения и наставления Бродовича. В то время, когда стандартом был вполне реалистичный и конкретный стиль, Бродович призывал: «Мне не нужна конкретика, мне важны образы и настроение, усиливающее и дополняющее порой не очень шедевральную идею. Конкретики хватает в тексте». И Бассман, как верный последователь и ученик, всячески старалась уходить от приевшейся конкретики. Чтобы добиться нужного эффекта, она часто снимала намеренно вне фокуса, на длинных выдержках, с двойной экспозицией. Ее фотографии не рассказывали об одежде документально — они, скорее, создавали атмосферу — неопределенную и загадочную, и потому привлекательную. Но когда даже художественная съемка была поставлена на поток, Лиллиан бросила эту работу.
«Раньше я могла долго болтать с моделью, делать ей прическу, работать над ее образом и разговаривать с ней о ее детях — и это нас настраивало на съемку. А в 60-х годах мне давали модель не больше, чем на два-три часа… И на съемках стали присутствовать все эти парикмахеры и визажисты. Да и модели стали моложе – а мне очень сложно было снимать шестнадцатилетних девочек в таких ужасно дорогих и немыслимых нарядах, которые ни одна обычная девочка не может себе позволить. Все это было не по мне».
Спустя много лет, разбираясь у себя в студии, Бассман нашла старые негативы. Успех и слава к ней вернулись сразу после того, как она устроила выставку своих работ. Она представила зрителю эстетику другой, забытой эпохи. Это не ретро 50-х годов, широко представленное в кинохронике и снимках других фотографов. Лиллиан Бассман отразила другую реальность, параллельную. Воздушные, внеземные женщины, словно призраки и тени, проявились в этом материальном мире лишь на мгновение, чтобы продемонстрировать всю свою притягательность.
