100=Э+Э+Э. Год 1928-й, Вена. Десять лет, как рухнула Империя — убийство наследника ее престола толкнуло планету в мясорубку Первой мировой. В наследство от Австро-Венгрии Вене остался имидж мировой столицы, великолепная коллекция Музея истории искусств, архитектурные памятники имперской эпохи — все эти Шенбрунн, Хоффбург, Бельведер. Вена оставалась музыкальной столицей — имена Моцарта и Штрауса осеняли барочные и классические улицы Старого города. Зигмунд Фрейд и его последователи одарили Вену титулом столицы психоанализа. Столица Габсбургов по-прежнему оставалась городом Густава Климта, одного из символов югенд-стиля (он же ар-нуво, он же модерн), покинувшего бренный мир в одном году с Империей. Жизнь большого города остановилась?

Наци + комми. Вена жила старым багажом, но в 1928-м обрела новый символ. В тот год, естественно, никто об этом не догадался. Фридрих Штовассер родился в самой обычной австрийской семье — папа австриец, мама еврейка, никаких талантов, никаких выдающихся генов. На следующий год папа — ветеран Первой мировой — скончался. Фрица воспитывала мама и ее многочисленная еврейская родня. Мальчик год учился в модной школе, воспитывающей детей по системе Монтессори, где заслужил первую в жизни официальную «творческую характеристику»: «необычное ощущение цвета и формы».
Тем временем в соседнем государстве выбрали в фюреры национал-социалистов, те раскатали губу на «Восточный райх», на Австрию, и вот он — аншлюс, присоединение Восточного к Третьему. Еврейскому семейству пришлось несладко — 69 человек, включая и бабушку Фридриха, депортировали и убили. Мама Эльза и сын Фридрих Штовассеры убереглись, но из страха возникла ненависть к насилию. И Флаг мира, объединяющий символы Израиля и арабского мира, родится отсюда, из военного и холокостового детства.
Война-войной, а Фридриха было не удержать: он начал рисовать. Пейзажи, городские ландшафты, портреты, цветы, корабли — все, что положено юному художнику. После войны Вену, как и Берлин, разделили на четыре зоны оккупации — Штовассеры оказались в советской. Солдатская кухня под окном, гогот победителей, незнакомый язык, странные песни — какофония образов вплеталась
в мозг юного художника.

Каждая капля дождя - это поцелуй неба

100-процентное попадание. 100=Што=Хундерт. Жизнь в Австрии наладилась быстрее, чем в Германии. Штовассер поступает в Академию изящных искусств. Он пишет свой автопортрет, пастелью. «Я посмотрел в зеркало и увидел странную улыбку. Именно тогда я знал — я был одним из великих». Он знал? Другие — еще нет. В академии Штовассер проучился всего три месяца и уехал
в Италию.
Там Штовассера не стало. Зато появился Хундертвассер: немецкое числительное 100 заменило в фамилии славянское «сто», искаженное немецким языком, вторую часть «вассер», то есть «вода» художник не тронул. Но резко поменял стиль. Другой человек — другой художник — другая фамилия. Хундертвассер ополчился на классическое искусство. Атака идет по всем фронтам: работами, стилем жизни, манифестами. Вслед за фамилией настала очередь имени, вульгарное «Фридрих» сменил изящный и эпатажный Фриденсрайх — Государство мира.
Фриденсрайх Хундертвассер сделался модным и популярным. Его любовь к спиралям — как к символу развития, как к символу природной эстетики — пронизывала картины и рисунки, и, похоже, очень нравилась публике. Тезисы «Прямая линия ведет к гибели нашей цивилизации», «Рай погублен прямой линией» молодой художник пропагандировал не только работами, но и поведением.

Э=эпатаж. Фриденсрайх так и не получил никакого художественного образования. Три месяца в Венской Академии он дополнил одним днем (!) «обучения» в Парижской Академии изящных искусств. Но законы моды и пути успеха неисповедимы, и от наличия диплома они точно не зависят. Серия модных выставок (Париж, Вена, Милан, Бразилия…), призов, премий вознесли Хундертвассера на художественный Парнас второй половины ХХ века.
Художнику не сидится. Он все время в дороге, и даже неудачные браки заключал не дома, но на Гибралтаре и в Японии. Зачастую он не пассажир, а полноправный член морского экипажа. Детская любовь к кораблям, с годами только усилилась: еще в ранних работах — всё пароходы и баржи, благо Дунай под окнами. Позже Хундертвассер купил старое деревянное судно и по своему проекту его перестроил. Бывший «Святой Джузеппе» стал «Дождливым днем» и домом Хундертвассера.

Каждая капля дождя - это поцелуй неба

Словно завзятый футурист начала века Хундертвассер громко провозглашал свои философские мысли — по всякому удобному поводу. Трудно сказать, что больше шокировало публику: содержание манифестов или способ заставить себя слышать. По крайней мере, пару манифестов Государствомира Стовод произнес полностью голым. Ходит легенда, что третью речь в обнаженном виде, он адресовал персонально мэру Вены. Пикантно, особенно если учесть, что мэр была женщиной.
Несмотря на формы и содержание, а, скорее всего, и благодаря им, Хундертвассер стойко держался в когорте выдающихся художников второй половины века. Доходчивы и его идеи. Хундертвассер рассуждал о «трех кожах» человека — собственно коже, одежде и жилище. Как-то в одной телепрограмме он провозгласил: «Вы имеете право на преобразование вашего окна и стены вокруг него настолько, насколько ваша рука дотянется, и до тех пор, пока ваш дом подходит вам. … Леса должны расти на улицах и на крышах. Только они позволят снова дышать лесным воздухом в городах. … Я прав, когда говорю: “Прямая линия безбожна и аморальна”».

Э=экология. Манифесты подкрепляются художественными и архитектурными концепциями. «Деревья-жильцы» сначала существовали только в виде утопической экоидеи. Но уже в первом архитектурном проекте – оформлении промышленного предприятия в Германии — деревья на фасаде (также, как и индивидуально оформленные окна) появились. Так к славе художника добавилась слава архитектора. А следующий его проект — тоже с деревьями на крыше, балконах, на фасадах и тоже с выразительными и индивидуальными окнами — знаменитый Дом Хундертвассера стал новым символом Вены.
Когда убежденному «зеленому» предложили оформить новый мусоросжигательный завод практически в центре Вены, городским властям долго пришлось доказывать мэтру, что технические решения не только не навредят природе, но и улучшат экологию мегаполиса. Доказали, и золоченые башенки, глазированные стены вульгарной мусорообработки тоже вошли
в число венских достопримечательностей.
Все самые масштабные проекты Фриденсрайха Хундертвассера прежде всего экологичны, а трава, кустарники и деревья на крышах стали чуть ли ни главным отличительным признаком работ мастера: розовая (по цвету стен) «Зеленая (по названию и идее) цитадель» — жилой комплекс в Магдебурге, придорожный ресторан в Бад-Фишау-Брун, Австрия, Детский центр в Франкфурт-Хеддернхайме, Германия, спа-комплекс Рогнер Бад Блумау в Австрии, винодельня «Кихот» в США, жилой комплекс «Лесная спираль» в немецком Дармштадте… «Каждая капля дождя – это поцелуй неба», — верил мастер и подставлял небу не черепицу или железо, а зеленые листья.

Каждая капля дождя - это поцелуй неба

Каждая капля дождя - это поцелуй небаЭ=эстетизм. Зелень на крышах и стенах — это удивительно красиво. Красиво все, что выходило
из-под рук Хундертвассера: почтовые марки, постеры, рекламирующие социальные или политические проекты, национальные флаги, автомобильные номера, воздушные змеи, монеты, гобелены, фишки для казино, телефонные карточки, зонты, шариковые ручки,
детские конструкторы… Хундертвассер эстетизировал весь окружающий мир. И не брезговал никакой мелочью. 
Почтовые марки у Фриденсрайха были, по его собственным словам, предметом культа еще с тех времен, когда он звался Фридрихом: «Они как предметы почитания, как иконы. Вы представляете прекрасные миры, и вы мечтаете». И уж сам Бог велел Хундертвассеру рисовать винные этикетки — предмет эстетического наслаждения истинного ценителя. Винодельня «Кихот» в Калифорнии гордится не только оформлением здания, но и этикетками «от Хундертвассера». Этикетку для вина «Кьянти Классико» с виноградника Ниттарди Хундертвассер рисовал с особым чувством: в XVI веке поместье принадлежало великому Микеланжело Буонаротти.
Истинный праздник эстета — издания с иллюстрациями Хундертвассера. Его оформление многотомной энциклопедии Брокгауза переводит справочное издание в разряд художественных произведений. Из других его работ в области книжного дизайна выделяется оформление Библии. Это совершенно беспрецедентно: полицветные образы буквально не с чем сравнить.
Автору Манифеста «Культура дерьма — Священное дерьмо» (так он пропагандировал разработанный им гумусный биотуалет, в котором человеческие отходы разлагаются не химическими, а биологическими методами) нет нужды стесняться проявлять таланты в «низменном» жанре. Туалеты на вокзале, оформленном Хундервассером, в немецком Юнцеле были особо отмечены комиссией, которая присудила зданию премию «Вокзал года». И город своего последнего новозеландского пристанища Кавакава он одарил проектом общественного туалета. Чем нимало гордился.
Среди японских проектов Хундертвассера был и такой — часы с обратным отсчетом времени до начала третьего тысячелетия. Обнуления часов художник не увидел. Его личное время кончилось 19 февраля 2000 года на борту лайнера «Королева Елизавета II», по дороге в Новую Зеландию. Упокоился беспокойный гений ХХ века в своем поместье, в гармонии с оберегаемой и создаваемой им природой, в Саду Счастливых Мертвецов.
По идеям Хундертвассера строили еще 10 лет. Венский Дом искусств стал его музеем. В числе четырех десятков его архитектурных работ есть и церковь Святой Варвары. Еще одна параллель бурной жизни, «санта-барбары», если на жаргоне.

Авторы текста: Ольга Деркач, Владислав Быков