Кремовые шторы, дубовый деревянный стол, за которым семья Турбиных встречает эпоху перемен, неторопливые разговоры – всего этого вы не увидите в новой постановке культового произведения Михаила Булгакова в Театре «МОСТ». Георгий Долмазян предлагает своё решение пьесы, впервые сыгранной на сцене МХАТа ровно сто лет назад.
Как? О чём? Для чего? Ответы на эти вопросы каждый сможет найти для себя сам на премьерных показах 27 и 28 ноября. А пока режиссёр-постановщик делится своими размышлениями о работе над спектаклем.
С чего для Вас началась история «Дней Турбиных»?
Г.Д.: Занятия на всех лабораториях с молодыми режиссёрами я люблю начинать с трёх важных фраз: «Режиссуре нельзя научить, можно только научиться», «Нельзя ставить автора только потому, что его ещё не было в вашем послужном списке» и третья, моя любимая, — «Не старайтесь быть искусственно актуальными, потому что через неделю эта тема может перестать быть таковой». У меня материал возникает в тот момент, когда я определился с главной темой. «Дни Турбиных» всегда были для меня литературной вершиной и давно находились в моих режиссёрских тетрадях. Но я не мог поставить их, допустим, десять лет назад. Потому что именно сейчас меня волнует история семьи в период колоссальных социальных и геополитических изменений.
Получается, на первый план Вы выводите тему…
— Семьи. Она всегда с нами, как бы далеко мы не уезжали. И сейчас для меня важно именно это. «Дни Турбиных», на мой взгляд, безальтернативная модель этой темы. Правда, в этом случае важно понимать, что тема не может быть частной, она должна быть важна и для зрителя. Здесь нельзя промахнуться. Только в слиянии темы режиссёра и переживаний зрителей получается катарсис.
В таком материале нельзя промахнуться и с выбором актёров, ведь у каждого есть своё представление о том, какой должна быть Елена Тальберг или Алексей Турбин. Как Вы для себя решили этот вопрос?
— Успех будущей постановки на камерной сцене на 80% зависит от точного подбора актёров. Когда я начинаю работу над пьесой, я уже представляю конкретных исполнителей. Этот подбор, как маленькая шкатулка с драгоценностями, — здесь не может быть ни одного лишнего элемента, ни одного сомнительного металла. На стадии подготовки уже должно быть понимание, какой актёр максимально сможет раскрыть историю своего персонажа. Конечно, бывает, что актёр сам иногда сомневается в том, что он подходит для этой роли. Задача режиссёра — убедить, донести и сделать всё, чтобы он поверил, что именно он — идеальный исполнитель.
В Ваших спектаклях всегда особое место отведено музыке. Какое музыкальное решение Вы используете на этот раз?
— В нём воплотится столкновение двух миров — западноевропейского, представленного композиторами Иоганном Бахом и Генри Пёрселлом, и восточно-русского в лице Александра Скрябина, и Сергея Рахманинова. Долгие поиски той самой ноты, раскрывающей боль героев, привели к тому, что в спектакле также появится «Казачья колыбельная песня» на стихи Михаила Лермонтова. Она станет драматургической основой поэтической истории семьи.
Открывая схему зала этого спектакля, можно заметить, что зрители могут выбрать места в двух секторах — «левый берег» и «правый берег». Похожий приём деления Вы использовали в спектакле «Достоевская. Сны Анны». Какие ещё сюрпризы сценографии преподнесёте на этот раз?
— С художником Вадимом Андреевым мы провели не одну встречу в поисках пространства для постановки. И когда у Вадима Петровича появилась тема «тлеющих небес», моё сердце ёкнуло. Зрители будут находиться в непосредственной близости от происходящего, иногда становясь соучастниками событий. Я уверен, что это будет самое необычное сценографическое решение этого произведения. И за сто лет постановок этого точно ещё не было.
Беседовала Александра Колтун
