XX век, начало
В декабре 1908 года в прекрасном городе Вене впервые прозвучал «Второй струнный квартет» Арнольда Шёнберга. Даже искушенная венская публика, знающая о невероятных музыкальных экспериментах композитора, была поражена услышанным. Вскоре после этой премьеры Шёнберг стал одной из самых знаковых и влиятельных фигур в истории музыки.
Вена — город Гайдна, Моцарта, Бетховена; ко времени Арнольда Шёнберга был городом Густава Малера, друга Шёнберга и защитника его музыки. Малер господствовал на музыкальной сцене, дирижируя собственными симфониями — произведениями, глубоко укорененными в немецком романтизме XIX века, в том музыкальном синтаксисе, которым жила Европа последние две сотни лет.
Жители Вены оказались как бы в центре быстро меняющегося мира, на грани того всплеска идей, которые вскоре потрясут самые основы западной культуры. Модернисты — современники Зигмунда Фрейда и его теории бессознательного, художника Эгона Шиле — испытывали пределы фигуративного искусства, используя нервные и экспрессивные мазки, которые вводили зрителя в огромное эмоциональное напряжение. В то же время Гитлер уже формировал свою идеологию, а в городских кафе интеллектуалы обсуждали все более сложные идеи аналитической философии, теорию относительности Альберта Эйнштейна, опубликованную тремя годами ранее.
Новые парадигмы в искусстве, культуре, науке, неуклонное слияние традиции и радикальных идей XX века глубоко повлияли на сферу музыкального творчества и метафорически отобразились во «Втором струнном квартете» Шёнберга.
Произведение открывается тональностью фа-диез минор. Композитор совершает путешествие из знакомого музыкального мира, связанного с прошлым, в странные и неисследованные территории. На протяжении всего концерта музыка Шёнберга постепенно смещается все дальше от традиционного синтаксиса, в последней части демонстрируя реальный размах нового музыкального мышления, радикальные взгляды композитора на будущее музыки. В тот момент, когда сопрано поет строку из стихотворения немецкого поэта Штефана Георге: Ich fühle luft von anderem planeten («Я чувствую воздух с другой планеты»), что само по себе необычно для струнного квартета, музыка начинает звучать без какой-либо силы тяжести. Тональная основа — ведущая нота или аккорд, который характеризует музыку с древних времен, — вдруг исчезает, и мелодии начинают странно блуждать по музыкальному пространству во всевозможных направлениях. Положение и взаимосвязь гиперэкспрессивных музыкальных объектов становятся относительными, мы чувствуем себя «затерявшимися в тонах, кружащимися, запутавшимися» и слышим, как сопрано исполняет именно эту строку. Мы действительно прибыли на другую планету.
Через пять лет, в 1913 году, другая сила, по своей мощи схожая с землетрясением, окончательно разрушит основы западной классической музыки.
В то время Париж был столицей музыкальной революции во главе с Дебюсси, который яростно выступал против драмы в музыке. Поэтический музыкальный дискурс, вдохновение звуками природы и отдаленными экзотическими местами, влияние сочинений символистов, полных аллюзий, — вот что предлагал Дебюсси. Но Парижу предстояло встретиться с невозможным! На премьере «Весны священной» Игоря Стравинского зрителям с самых первых нот стало ясно, что они слушают уникальную музыку — музыку небывалой первобытной силы, сложности и ритмического богатства, которая с одинаковым успехом отображала и жизнь современных механизированных городов, и движения древних языческих танцев, вдохновленных исконными силами природы. Музыка Стравинского была резким контрастом симметрии и развитию, которые характеризовали музыку классического периода. Она колебалась между яркими красками Дебюсси и Римского-Корсакова, учителя Стравинского, диссонансными аккордами и гаммами, в буквальном смысле никогда не слышанными ранее. Его лирика возникла из пышных фольклорных мелодий России и Украины, а не из тех, что анализируются в консерваториях.
Разгром, крики и беспорядки, вспыхнувшие во время премьеры в Театре Елисейских Полей (Théâtre des Champs-Élysées), идеально продемонстрировали первобытные энергии, которые были выпущены на волю музыкой Стравинского. После «Весны священной» Стравинский стал образцом современной музыки и противовесом умственно-рациональному подходу Шёнберга. Когда Малер, Дебюсси и другие мастера покинули этот мир, а Европа увязла в мировых войнах, значение деструктивных и созидательных усилий этих двух великих композиторов стало еще более звучным.
Avant-Garde: музыка конца времен
В 1941 году узники немецкого лагеря для военнопленных стали аудиторией и исполнителями «Квартета на конец света» (Quatuor Pour la Fin du Temps) Оливье Мессиана. Будучи заключенным, французский композитор Оливье Мессиан, человек глубокой католической веры и безграничного воображения, желая превзойти окружающую действительность и исцелить себя и других очевидцев от ужасов войны, создал в лагере произведение, вдохновленное Апокалипсисом.
Бумагу для нот и карандаши удалось раздобыть благодаря сочувствующему конвоиру. На полусломанных инструментах Мессиан вместе с другими заключенными исполнил свой «странный» «Квартет» необыкновенной красоты. Исследовав индийские ритмы, Оливье создал палиндромные ритмические циклы — метафоры вечности. Он изобрел аккорды, соответствующие цветам, которые так любил в готических витражах. Композитор процитировал пение птиц как контрапункты для мелодий, написанных в гаммах, которые сам же изобрел.
Оливье Мессиан углубился в изменившийся музыкальный мир. Создавая собственный новый язык, он подошел к вопросу о том, как писать музыку, когда тональность, ритмические ориентиры и формальные принципы прошлого исчезли. Мессиан стал мощным примером для композиторов и укрепил преобладающую тенденцию в современной музыке, согласно которой автор оригинальных произведений должен быть создателем композиторских средств и методик. Вернувшись во Францию после войны, он оказался одним из самых влиятельных композиторов в истории. Со всего мира к Мессиану приезжали студенты, изумленные его музыкой и его самородной творческой личностью.
Послевоенное поколение композиторов стояло на руинах опустошенной Европы. Оно было разочаровано, подозрительно относилось к любым традициям, считая их не способными уберечь мир от страшных катастроф. Отныне композиторы задумывались не только о том, как должна развиваться музыка, но и о том, в чем суть музыки и чем она может являться.
Двое из самых одаренных учеников Мессиана, француз Пьер Булез и немец Карлхайнц Штокхаузен, выберут путь Шёнберга и пойдут еще дальше по направлению к композиционным структурам, нацеленным на растворение любых следов музыкального прошлого. Композиторы их круга начнут использовать математические формулы, чтобы избавить слушателей музыки от ассоциаций с чем бы то ни было.
Композиция / Э.А. Штейнберг
Так возник термин «пунктуализм» для музыки «изолированных частиц» и композиций, использующих методики, основанные на теории вероятности. Пунктуализм стал средством «расщепления» традиционных музыкальных идей. И всё же, несмотря на красоту и самобытность этих методов, музыка становилась все более абстрактной и модернизированной. Возник разрыв между авангардистами и неподготовленными слушателями.
Многие из крупнейших композиторов вышеупомянутого круга были из Восточной Европы, которая на тот момент была изолирована от событий на Западе. Дьёрдь Лигети покинул родной Будапешт в 1956 году после подавления Венгерской революции. В Вене он познакомился с экспериментальными идеями авангарда и электронной музыки, которая сама по себе стала новым популярным музыкальным направлением. Будучи свободным, энергичным человеком, который чудом избежал репрессий, он переехал в Кёльн и вскоре обнаружил, что круг авангардистов слишком догматичен и политизирован. Тем не менее влияние кёльнских экспериментов и методик на творчество Лигети очевидно в таких шедеврах, как Atmospheres, Requiem и Lux Aeterna. В них перенесена извлеченная сложность электронной музыки на загадочную и невероятно запутанную инструментально-вокальную структуру. Получились органичные саундскейпы с таинственной аурой, которые, спустя годы, стали иконами поп-культуры, представленными в саундтреке к фильму Стэнли Кубрика «2001 год: Космическая одиссея».
Одновременно в Польше жил Витольд Лютославский, известный властям как мастер «функциональной музыки», написанной в стиле соцреализма. Тайно он разрабатывал совершенно индивидуальный музыкальный стиль, сходный по методам и звуковым качествам и с Шёнбергом, и с авангардом. Однако Лютославский не пытался полностью стереть следы музыки прошлого, как его коллеги на Западе. Напротив, он стремился вернуть повествование и драму, для чего разработал полуалеаторные и импровизационные способы сочинения. Целью этих способов было создание сложных структур ошеломляющего драматического эффекта, а также сильно диссонирующих аккордов и кульминаций при общем соблюдении повествовательных принципов. Интенсивность, драма симфонической музыки Лютославского соотносимы с кульминациями и музыкальным накалом произведений Бетховена и Малера.
В это время в Москве новой музыке пришлось полностью уйти в подполье. Современные композиторы вынуждены были выживать, сочиняя музыку для кино и мультипликации. Их основные произведения считались упадочными. Одним из таких композиторов стала София Губайдулина — женщина с глубокими религиозными убеждениями и бескомпромиссной оригинальностью. Известно, что сам Шостакович искренне просил Софию Губайдулину «следовать своему ошибочному пути» в музыке. И действительно, ее путь полон чрезвычайной оригинальности, мистицизма, которого не хватало как в соцреализме, так и в европейском авангарде. Ее музыка стремится превзойти обыденность посредством красоты и точно рассчитанного «беспорядка». Когда Губайдулина в конце 1980-х переехала в Гамбург, ее произведения были практически неизвестны на Западе. На сегодняшний день София Губайдулина — одна из признанных композиторов академического авангарда.
В той же стране, что и Губайдулина, нашел прибежище ее российский коллега Альфред Шнитке. Сын немецкого иммигранта, который учился в Вене, думал о себе «как о звене в исторической цепи». Он провел один из самых первых экспериментов с полистилизмом, который оказался очень важным для последующих поколений постмодернистов. Оба композитора стали широко известными и влиятельными во всем мире после падения Советского Союза.
Америка: случай, концептуальная музыка и контрреволюция
История послевоенной музыки в Америке была совершенно иной, мало затронутой мировыми конфликтами и в какой-то мере дистанцирующейся от европейской борьбы. В 1950-х годах Шёнберг жил в Лос-Анджелесе, а в это время недалеко от него, в Голливуде, Стравинский, музыкальный новатор, по иронии судьбы писал свои произведения в неоклассическом стиле.
Самым известным американским композитором этого периода был Джон Кейдж, который познакомился с авангардом во время поездки во Францию. Впоследствии он пытался сформировать более философский и духовный подход к авангарду, нежели его гиперрациональные европейские коллеги. В 1952 году Кейдж написал ключевое произведение «4’33»», состоявшее из 4 минут и 33 секунд тишины, в котором музыка — это отсутствие каких-либо звуков, помимо тех, что слышатся из концертного зала. Позже он использовал «И цзин» («Книгу перемен»), чтобы разрешать вопросы случайностей и закономерностей в композиции. Кейдж приблизил музыку к таким жанрам искусства, как концептуализм, перформанс-арт и хэппенинг. Он перенес размышления о том, что есть музыка, на новый уровень — за пределы звука, к ее метафизическому центру. И в каком-то смысле он также спровоцировал популистскую контрреволюцию, где американские минималисты, например Стив Райх и Филлип Глас, утвердились как противовес сложности, рационализации и загадочному дискурсу авангарда. Их музыка с чрезвычайной гармоничной и ритмической простотой заставила зрителей — поклонников поп-музыки — вернуться в концертные залы.
Композиция / Э.А. Штейнберг
Постмодернизм: инновация посредством синтеза
В Европе на рубеже веков композиторы старались вернуть музыке чувствительность и интуицию. Большинство считало, что радикальная, ориентированная на науку эстетика послевоенных лет была исчерпана. С 1970-х годов даже Штокхаузен писал музыку в более простом, мелодически ориентированном стиле. Лучано Берио, который был значимой фигурой, близкой к Булезу, Штокхаузену и Лигети, в начале 1950-х годов вернулся в Италию после многих лет, проведенных в Соединенных Штатах, и создал произведения, ставшие вершинами постмодернизма. В своей «Симфонии» (Sinfonia) — фантастической работе выдающегося лиризма и изобретательности — Берио создал мир, который в текстовом и музыкальном планах представляет собой коллаж, вмещающий в себя большинство культурно значимых событий XX века. Текст основан на работе Леви-Стросса и включает в себя цитаты из Сэмюэля Беккета, а интерлюдия второй части выступает в качестве дани уважения Мартину Лютеру Кингу. Скерцо второй симфонии Малера образует основу, на которой остроумный итальянец мастерски сопоставляет, смешивает и накладывает цитаты из музыки Дебюсси, Равеля, Стравинского, Шёнберга, даже Булеза, вместе с оригинальной музыкой его собственного сочинения.
Сам Булез отказался от церебральных методик, создавая композиции одинаковой сложности. Он демонстрировал лиризм и озабоченность тембрами и «цветом» гармоний — наследием французской школы композиторов (Дебюсси, Равель, Мессиан). Статус Булеза как великого дирижера и одной из ведущих фигур музыки авангарда способствовал созданию Института исследований и координации в области музыки в Париже (Ensemble Intercontemporain и IRCAM). В этом институте композиторы изучали бесконечные возможности новых технологий, исследуя взаимосвязь между тембром и высотой тона, соответствие акустических и электронных звуков, а также участие компьютера в сочинении и анализе композиций. Посмертно, в 2016 году, Булез был признан выдающимся композитором и столпом современной музыки.
Постепенно Европа исцелилась от беспорядка войны и последующего опустошения, а композиторы почувствовали, что необязательно превращать музыку в инструмент для идеологической борьбы, принципиально отвергать традицию или популярную культуру. Большинство считало, что настало время оглянуться на события века, чтобы создать будущее новой музыки. В результате родились бесчисленные музыкальные стили: спектральность, постминимализм, неоромантизм, «новая простота», «новая сложность», полистилизм, историзм, — каждый из которых, несмотря на взаимосвязь с другими, имел принципиальные отличия, что свидетельствовало о возникновении нового способа мышления.
Музыка сегодняшнего дня: вселенная расширилась
В ретроспективе «воздух с другой планеты», который улавливал Шёнберг, можно назвать расширяющимися волнами Большого Взрыва. Никогда еще музыка не развивалась такими быстрыми темпами.
Более чем через сто лет непрерывных экспериментов, бесчисленных революций и контрреволюций классическая музыка вернулась в один из самых богатых, наиболее открытых, разнообразных и захватывающих периодов существования. Враждебность и противоречия, которые были естественным следствием произошедших радикальных изменений, постепенно уступают место восприимчивому диалогу. Композиторы и зрители нашего времени имеют доступ ко всей истории музыки. Учебная программа для студентов-композиторов требует, чтобы они владели всеми музыкальными языками от эпохи Возрождения до наших дней. Студенты-музыканты должны идти в ногу с новыми разработками в области технологий, техник и эстетики. Взаимодействие музыки с другими искусствами стало обычным явлением, появились новые медиа и такие жанры, как видеоарт и мультимедийные инсталляции. Новаторские средства и огромное музыкальное наследие, как никогда ранее, доступны для синтеза и новых интерпретаций.
В наши дни ценители музыки могут слушать Джорджа Бенджамина, его технически изощренные, лиричные оперы, пребывать в восторге от таинственной и чувственной красоты работ Кайи Саариахо, быть пораженными поэтичностью в исследованиях тембра Сальваторе Шаррино и чрезмерным неоэкспрессионизмом Вольфганга Рима, быть зачарованными сложной лиричностью Маттиаса Пинчера и захватывающими драмами Дьёрдя Куртага… Возможно, даже стать свидетелями появления тех идей, которые снова уведут музыку уже в новые сферы, до сих пор неизвестные. Присоединяйся, дорогой слушатель, к Одиссее/путешествию в неизведанные музыкальные миры.
