Кадр из фильма «Обломов»
«В Гороховой улице, в одном из больших домов, народонаселения которого стало бы на целый уездный город, лежал утром в постели, на своей квартире, Илья Ильич Обломов…
Лежанье у Ильи Ильича не было ни необходимостью, как у больного или как у человека, который хочет спать, ни случайностью, как у того, кто устал, ни наслаждением, как у лентяя: это было его нормальным состоянием. Когда он был дома, — а он был почти всегда дома, — он все лежал, и все постоянно в одной комнате, где мы его нашли, служившей ему спальней, кабинетом и приемной…
Однажды утром Агафья Матвеевна принесла было ему, по обыкновению, кофе и — застала его так же кротко покоящимся на одре смерти, как на ложе сна…» («Обломов»).
Путём Дао
Определить дао можно как «естественный путь вещей, не допускающий какого-либо внешнего вмешательства». Главное для даосизма — принцип недеяния, У-вэй. Это не бездействие, а деятельность, согласованная с естественным ходом миропорядка и тем самым этот порядок сохраняющая…
Дали. Крым. Архип Куинджи. 1872
… Действительный статский советник (что по военному чину соответствует генерал-майору) Иван Александрович Гончаров хранил «устои Отечества». Служба обязывала — он был крупным чиновником по цензурной части и одно время редактором правительственной газеты «Северная почта». Однако в частном письме графине Александре Андреевне Толстой, камер-фрейлине двора и двоюродной тётке Льва Николаевича Толстого, горько сетовал: «Хотелось мне всегда и призван я был писать, а между тем должен был служить. Моему нервозному, впечатлительно-раздражительному организму нужен воздух, ясный и сухой, солнце, некоторое спокойствие, а я сорок лет живу под свинцовым небом, в туманах и не выберу месяца в году, чтобы заняться, чем хотелось и чем следовало, и всегда делал то, чего не умел или не хотел делать». И впрямь — на что уходило время Гончарова? Для примера: за один только 1856 год Гончаровым-цензором было прочитано более десяти тысяч рукописных листов.
Лишь изредка «правильный чиновник» Гончаров позволял себе «выпасть» из скучной повседневности. Зато — по крупному.
«Хотелось мне всегда и призван я был писать, а между тем должен был служить. Моему нервозному, впечатлительно-раздражительному организму нужен воздух, ясный и сухой, солнце, некоторое спокойствие, а я сорок лет живу под свинцовым небом, в туманах и не выберу месяца в году, чтобы заняться, чем хотелось и чем следовало, и всегда делал то, чего не умел или не хотел делать».
Встретившись в Баден-Бадене с Достоевским, они отправились сыграть в рулетку.
Несколько времени спустя проигравшийся Достоевский пришёл к Гончарову просить денег взаймы и получил три золотых. Когда же Ф.М. посетил И.А. ещё раз с той же целью, то Гончаров вынужден был развести руками и извиниться за то, что подобного вспомоществования более оказать не может. И вовсе не по причине жадности. Достоевский свидетельствовал: «Этот статский или действительный статский советник тоже проигрывал… Играл он с лихорадочным жаром (в маленькую, на серебро), играл все две недели, которые прожил в Бадене и, кажется, значительно проигрался». Что было правдой: по возвращении в Петербург Гончаров срочно подал рапорт по начальству о выдаче «всемилостивейше пожалованных» окладов содержания за период отпуска.
Заглавный герой романа Гончарова, Обломов, в рулетку не играл, хотя, в отличие от своего создателя, имел доходы с имения и с гораздо большей лёгкостью мог позволить себе подобную «шалость». Зато Гончаров совершил фантастическое по тем временам кругосветное плавание. И всё же отдал бы всё на свете за спокойное и умиротворённое «прозябание» в Обломовке.
Отнюдь не случайно он писал «Обломова» так долго. «Эпизод из неоконченного романа», названный «Сон Обломова», вышел в 1849 году, и лишь через десять лет роман был опубликован целиком, причём дописывался он судорожно, в течение нескольких недель во время заграничного отпуска.
По большому счёту «Обломов» — счастливый сон самого Гончарова, идеал жизни, подаренный любимому герою: Илья Ильич по собственному хотению мог располагать свободным временем, которого у него было в избытке. Другое дело, что … романов Обломов не писал. Да и зачем? Этот труд Гончаров оставил за собой.
Эльбрус. Архип Куинджи. 1898—1908
Илья же Ильич, как стихийный, то есть самый истинный даос, за Гончарова жил, следуя правилу дао: недеяние приносит спокойствие. Спокойствие же, как известно, хранит порядок в мире.
Миросозерцание как деяние
Трактовке в духе дао, в смысле ненарушения миропорядка … поддаётся и один забавный эпизод, связанный со знаменитым портретом Гончарова работы Ивана Крамского, и по сей день занимающим своё место в зале № 20 Третьяковской галереи.
История такова. Павел Третьяков заказал Крамскому портрет Гончарова. Но всё как-то не складывалось: то Гончаров уезжал за границу, то Крамской отбывал в дальние края. Когда же они, наконец, встретились в Петербурге, Гончаров напрочь отказался позировать. Никакие уговоры не помогали. Жалобы Третьякову — тоже.
Так бы и не было у нас этого портрета, если б с отчаяния Крамского не осенило нарисовать акварельку любимой гончаровской собачки Мимишки. Растроганный хозяин более не мог сопротивляться столь тонкой и ненавязчивой подсказке мироздания, с милой укоризной взиравшей на него со стены рабочего кабинета. Портрет Гончарова, следует признать, Крамскому тоже удался.
Прозорливый Иннокентий Анненский называл Гончарова «созерцателем по преимуществу», соотнося его, конечно же, с Обломовым, созерцателем «чистой воды».
И что же тут ещё сказать?
Илья Обломов, как ни ругал его друг Андрей Штольц и прочая «прогрессивная общественность», прожил не самую худшую на свете жизнь, в которой были и любовь, и страдания, и, в каком-то смысле, сознание выполненного перед жизнью долга. Просто этот долг для Обломова — быть хорошим человеком. А это не так уж и мало. По нынешним временам и вовсе кажется запредельным. Хотя профессию порядочную тоже иметь не мешает.
А вообще, взять бы понемножку от созерцателя Обломова и от деловитого Штольца — и вышел бы идеальный русский человек. Но нет, не выйдет. Почему? Нет ответа. Разве что в «Дао Де Цзин»: «Человек следует законам земли. Земля следует законам неба. Небо следует законам дао, а дао следует самому себе». И ничего с этим не поделать.
Текст: Игорь Кузнецов
Иллюстрации: Мария Жировая
