«Долгожданный рассвет» режиссёра Саверио Костанцо называют исторической драмой. Вероятно за упоминание истории Вильмы Монтези, двадцатиоднолетней модели, убитой при невыясненных обстоятельствах в Риме в 1953 году. В фильме достоверно воссоздана легендарная Cinecitta, итальянская киностудия, свидетельница множества закулисных историй, знавшая многих всемирно известных режиссёров и кинодив. Саверио Костанцо мастерски воспользовался этой капсулой времени, чтобы напомнить зрителю о мире героев Феллини, в котором герой — участник и свидетель, преступник и жертва.

Фильм «Долгожданный рассвет» / Finalmente L’alba (дословный перевод «наконец рассвет» — Прим. авт.) можно назвать личной драмой взросления, ведь героиня проходит свой путь от девочки-ребёнка до женщины-львицы экстерном — за одну ночь. И никакого рассвета она не ждёт — постоянно хотя попасть домой, девушка делает всё, чтобы туда не попасть, и рассвет действительно наконец наступает — смахивает наваждения и потрясения ночи, которые не оказались сном и с которыми, как с новой реальностью, нужно теперь как-то жить.
Наверное, так всё и происходит. Медленно, не спеша, словно в рапиде, с паузами, долгими взглядами, невысказанными мыслями, задержками на вроде бы ничего не значащих мелочах, которые потом вспоминаются всю жизнь самой яркой картинкой. И время тянется кое-как, ползёт улиткой, как ни подгоняй. И впечатляешься и увлекаешься какой-нибудь мелкой, незначительной историей или темой так, будто это дело всей жизни. И вся жизнь она вот, на ладошке, и с ладошку сама, и прошлого ещё так мало, что вроде и нет его пока, и будущее совсем уж далеко, в таком тумане, что лучше и не думать.

Мимоза, юная римлянка с цветочным именем, и сама как весенний цветочек — круглые щёчки, огромные глаза, кудри льва, сделавшего завивку, похожа не то на шарик мимозы, не то на маленького львёнка. У неё есть жених Анджело, с совсем не ангельской внешностью, полный молодой человек, навязанный ей в женихи родителями, довольно унылая жизнь в послевоенной Италии начала 50-х, отдушина в виде походов в кино и старшая сестра, которую однажды приглашают на кастинг американского исторического фильма в студию Cinecitta. Мимоза, конечно, идёт за компанию.
Девушку не утверждают и отправляют домой. Но вместо выхода она идёт искать гримёрку и свою сестру, которую взяли в массовку. В реальной жизни её бы в два счёта вывели с киностудии, и фильма бы не было, но — вот оно всемогущее киношное но! — это не реальная жизнь.

Мимоза бродит по киностудии и заходит в зал, где смотрят репортаж об убийстве модели Вильмы Монтези, тело которой нашли на берегу пляжа недалеко от некой виллы, где собирается богемная публика. Затем девушку замечает взбалмошная голливудская кинодива Жозефина Эсперанто, играющая главную роль в том самом фильме, что снимается здесь, и, конечно, требует её в кадр. А после съёмок, желая подвести новоиспечённую актрису до дома, увозит её на светскую вечеринку на ту самую виллу.
И дальше ловишь себя на ожидании, что в следующем кадре зритель увидит тело Мимозы на берегу, там же, где недавно убили Вильму. Но нет, обошлось. И наступление рассвета не особо снизило какое-то странное нетерпеливое напряжение — будто всё только начиналось, а не заканчивалось. И всё ждёшь: вот сейчас, сейчас, случится, важное, главное, именно оно, не то киношное, не то реальное, но оно — событие. А потом понимаешь, что всё уже случилось, что история досказана до конца — в глазах, полных слёз, в листке со стихами, в пустой Испанской лестнице, в нераскрытом убийстве, в недоговорённом и несказанном. И последний кадр, ожидаемость и вероятность которого равна нулю, становится самым, кажется, реальным и нужным во всём фильме. Вот оно — наконец рассвет!..