Я начала писать даже не песни, а тексты. Я их называла балладами, потому что они по своему содержанию представляли собой монологи разных людей. И для меня это были баллады. Я чувствовала себя трубадуром, который, как в былые времена, под звуки лютни поет о битвах и победах или о том, как король приревновал пастуха к своей жене и казнил его. И мне казалось, я такой же трубадур. Но современный.

Мы сидим с ней на хорошо знакомой кухне. В чашках заварен кофе по-польски. Под столом в уютной собачьей кроватке посапывает старый мопс Форрест Гамп, пытливому разуму которого снятся математические уравнения законов мироздания и бездонная миска говяжьей тушенки.

Почему ты выключила свет и мы сидим в темноте?
Ты меня уже видел. Теперь я хочу, чтобы ты меня услышал.
М-м-м, интервью в темноте. Хорошо, я слушаю тебя.
Я взлетаю, как птица.
Или мне это снится?
Прикрываю ресницы,
Разрываю границы
Между мною вчерашней
И мною — живой!

Я знаю ее уже больше двадцати лет, но в наших разговорах до сих пор происходят открытия, будто бы мы только час назад познакомились в одной из уютных кофеен этого заснеженного мегаполиса.
Актриса театра и кино Наталья Унгард еще и автор — она пишет стихи, рассказы и пьесы, а с некоторых пор перевела свои баллады в музыкальный жанр. Одним из главных личных творческих проектов я считаю ее мультимедийный моноспектакль «Как Я Грызла Шлагбаум», начавший свой путь несколько лет назад в небольших творческих пространствах Москвы: в антикафе «Зеленая Дверь» и CLEVERCLUB, в кафе «Баловень» на Фрунзенской и «Старые Гагры» в Лефортово. Это спектакль о первой любви и о городе, в котором эта любовь случилась с разными персонажами, населяющими его пространство.

Я проснулась на миг.
Я надела парик.
Я почистила ногти гвоздем.
Я покрасила дверь
В голубые тона
И упала с балкона к тебе.
Я думала, это — Любовь.
А я грызла шлагбаум.

Как произошло твое «трубадурское» становление?
Я сидела дома с двумя детьми, потому что их не на кого было оставить, и работала в театре — играла спектакль раз в неделю. Репетиций было мало, страна сходила с ума от перестройки. И вдруг я начала писать. Это были социальные тексты от лица каких-то странных персонажей: полицейских, проституток, домохозяек, гастарбайтеров, политиков, учителей, подростков, одиноких женщин. Со странными рифмами. И они рождали даже не музыку сначала, а ритм. Это были ритмические тексты.
Каждый человек, рассказывая в них о себе и о своей проблеме, выражался своим собственным языком, сленгом, голосом. И у этого голоса был свой ритм. Поэтому я даже не могу сказать, что это были мелодии.

Родилась я в СССР.
Хоть меня и не просили.
Пионерский мой салют
Гастарбайтерам в России!
***
Школа, курсы, электричка, общежитие ПТУ…
Продавщица-выпускница тихо мерзнет на углу.
В снежных бабочках ресницы
Прикрывают глаз фольгу.
***
В тридцать лет любовь мужчины уже не мечта.
В тридцать лет он проснулся решить — собака или жена.
***
Я — королева-блондинка, мой мозг — целлюлит.
Выбриты ноги, пристегнуты ногти, голова не болит.
Голова — это рот. А рот — это фронт. Это вход в кошелек.
Ты со мною король, ты со мною мужчина.
Я навеки твоя, я навеки Мальвина.
Я твой голубой огонек.
***
…а что ты на меня так смотришь?
Я в шоке. Ты это читала, а по моей коже маршировали мурашки. Каждый текст — социальный гимн, крик о несправедливости и боевой клич одновременно. И эти тексты писались, пока я рос с тобой в одной квартире. В твоем мире происходили такие вещи, а я в это время гонял кота Мультика шваброй под кровать и смотрел «Бивиса и Батхета» по MTV.
Да. И когда я начинала петь, вы кричали хором: «Мама, только не пой!» И разбегались, сукины дети. А я все равно продолжала! Вы всегда были моими первыми слушателями.
И правильно делала. Получается, каждый раз ты слышала звук этого неугомонного барабана внутри себя, брала ручку и… записывала?
Да, именно. Он звучал во мне. Потом, когда я обращалась к музыкантам и просила музыкально озвучить мои тексты, они все терялись и говорили: «Но у тебя там нет четких рифм. И где там у тебя четко припев, четко куплет? Мы так не можем». И большинство из них, нет, все музыканты, к которым я обращалась, говорили мне эту чушь. И все отпадали, хотя сначала им очень нравились мои тексты. Сергей Лазарев, композитор, написал — успел написать — несколько мелодий на мои слова.
И «Шлагбаум» был такой же балладой изначально, не сразу песней?
Ну да. Даже в сегодняшнем варианте это больше, мне кажется, какой-то речитатив. Я даже не могу определить этот жанр. Я не слышала, чтобы кто-то еще так пел, если честно. Вот ты можешь вспомнить хоть одного человека в мире, который поет в таком же стиле, как я?
Именно так — нет. Но есть некоторые схожести с итальянскими барочными, народными музыкантами. У них тоже существует своеобразный речитатив, сменяющийся мелодией, и…
Вот, у них речитатив сменяется мелодией. У меня такого нет. И у них мелодические голоса, приятные. Они все равно поют. А я — не пойми что, поэтому я всегда считала, что я трубадур.
Что ж, по-моему, это вполне подходящий тебе образ. Ты, правда, как трубадур.
Да, вот только я не могу найти инструмент для себя, потому что гитара не подходит, какой-нибудь барабан тоже, трещотки — нет. В общем (вздыхает), я до сих пор не нашла инструменты, которые соответствовали бы ритму моих песен. Я представляю, что это либо сумасшедший оркестр со множеством безумных инструментов, либо какой-то джаз-бэнд…

Очень долго твои тексты были только письменными произведениями, и лишь ближе годам к сорока ты начала превращать их в песни, верно?
Да, потому что до этого мне вбили комплекс неполноценности о том, что у меня нет голоса и слуха. А у меня он есть, я точно знаю — ноту до я всегда пою чисто! На втором этаже в нашем доме в Кишиневе жила соседка Анька Ямпольская, и она занималась в музыкальной школе. А я так мечтала играть на фортепиано, это была моя детская мечта. «Нет, нет, нет, — сказали мои родители. — Нам некуда поставить фортепиано, оно занимает слишком много места». Я говорила: «Ну купите мне хотя бы скрипочку!» Но они говорили: «Нет, нет, нет, на скрипку тоже нет денег».
И когда Анька узнала об этом, она, как очень предприимчивый еврейский ребенок, превратила мою мечту в свой бизнес: она боялась зажигать плиту, и вот за то, что она мне показывает ноты и учит играть на фортепиано, я должна была прибегать к ней, зажигать ей плиту и приносить что-нибудь вкусное. Так я научилась играть детскую песенку одним пальцем и петь ноту до. Анька высовывала голову из окна и кричала на весь двор: «Наташа!» — «Да?!» — «Ноту до!» И я пела: «До-о-о!» Она говорила: «Молоде-е-ец!» (Оба смеемся.)
А когда ты стала счастливой обладательницей комплекса?
А это произошло в детском саду. У меня был громкий голос. Я моментально запоминала стихи, и за это мне доставались все главные роли. И вот мне дали роль Снегурочки, а она должна петь. И то ли у меня что-то не получалось… В общем, на меня начали давить со всех сторон. Знаешь, как взрослые умеют: обступают ребенка и вдавливают в него раба.
Чем же все потом обернулось?
В группе была девочка, Людочка Щукина. И воспиталки мне сказали: «Посмотри, как Людочка Щукина поет! Вот как надо петь!» И Людочка Щукина запела. А я замолчала, ну, в общем-то, лет на сорок.
Ох уж эти взрослые. Они и не осознавали, насколько глубоко ошиблись. А что же раскрыло твой вокальный потенциал?
Когда я начала рожать, я орала так, что несчастный мужик-акушер вдруг не выдержал и сказал: «Заткнись! Ты моя последняя капля, я ухожу из этой профессии, я больше не могу слышать эти крики!» А орала я, как пароход на реке: «Ааааа!» Гремели стены. У меня открылся какой-то нездешний голос. Демонстрировать не стану — побережем соседей.
Ты до сих пор в поиске аранжировки, в поиске своего звучания — и ничто пока не подходит идеально. Какие варианты ты уже использовала, какие стили? Что отсеялось в конце концов, а что стало твоим?
Был опыт разный. Сережа Лазарев написал музыку. Она непонятного жанра, ее трудно определить, как… Вот ты же слышал эту музыку, что это за жанр?
Дело в том, что все было написано на синтезаторе, и…
Да, на синтезаторе. Это была синтетическая музыка. Он просто записывал мой голос, а потом на голос накладывал музыку.
Потом еще был такой вариант — один спектакль «Шлагбаум» я сыграла с импровизирующим пианистом. Это было интересно, на мой взгляд. Он импровизировал на фортепиано, подкидывал мне какие-то темы, ритмы. Но все равно мне чего-то не хватало, не знаю чего…

А что насчет той электронной музыки в рассказе, где ты ищешь кошку?
Да, есть еще один вариант. Я в спектакле пою одну из своих песен: «Я с дырой в кармане, я с дырой в голове». И мой звукорежиссер, Махлаев Сережа, нашел музыку.
И слова легли идеально…
Да. Этот вариант меня устраивает как театральный вариант. Но если б я пела эту песню отдельно, мне бы хотелось, конечно, другого звучания. Понимаешь, да?
Чтобы у тебя было полное авторство музыки и все такое?..
Даже не это. Но чтобы она больше соответствовала тому, что я написала.
Изначальному замыслу?
Да. И вот. Внутри у меня звучат и барабаны, и джаз-банды, и сумасшедший оркестр Бреговича, и другой сумасшедший оркестр группы «Ленинград». Вот как-то так я это представляю. Не все, конечно. Где-то я скрипку слышу… Но, боже, я не знаю, как это соединить. Не зна-ю!
Ты записала сразу несколько клипов подряд. Как ты находила места, локации для клипа? Это была импровизация или у вас с Ириной был жесткий план съемок, сюжет? Как вам вообще пришло в голову снимать клипы?
История такая. Ирина сняла 20-минутную заявку к художественному фильму «Пуповина» по своему сценарию «Деточка» и показала ее продюсеру и коллегам-режиссерам. В этой демке я тоже снялась, я играла подругу главной героини, Аллу. Этот персонаж всем понравился, и Ирине предложили написать песню для персонажа — сейчас это в тренде. Ирина спросила: «Ты сможешь?» И я написала. Получился гибрид баллады и рэпа о том, как персонаж решает проблему одиночества, неустроенности, неопределенности существования и невозможности реализоваться необычным способом. Персонаж Алла покупает домашний турник, начинает заниматься спортом и встречает свою любовь.
Что легло в основу клипа?
Идеи клипа не было. Была я и множество турников — домашних, уличных, в фитнес-центрах, на детских площадках. Аранжировку нам делал Петр Пискунов на студии Михаила Гребенщикова. Работали мы неделю. Эмоционально, взрывоопасно, напряженно. Мы задействовали все наши ресурсы — тебя как человека, который называет музыку и всю ее кухню правильными терминами. Ирина переводила Петру мои визги и истерики по поводу содержания песни, ее характера. Музыка не откликалась, меня ничего не устраивало. Я была на грани все бросить, забыть и придушить каждого из присутствующих.
Но все остались живы, а музыка была написана. Как ты решила эту проблему?
Не я. Ирина. Она внедрилась Петру в мозг, и в результате Петр подсел с нами на одну волну и написал ту единственную звуковую формулу, которая устроила нас всех. Мы уже садились монтировать из того материала, который отсняли со мной, и тут Ирина сказала, что без конфликта и мужчины клипа не будет.

Ирина Раненко-Ильина, Адриан Унгард, Наталья Унгард

Какой традиционный подход.
Да, ты прав. В следующем клипе будем искать женщину. И вот. Снова поиск, адский ад — какой мужчина нам нужен? Лилипут? Великан? Кто? Тут из поездки возвращается Миша Гребенщиков, заходит в студию, и мы понимаем, что он — идеальный мужчина для Аллы!
А как сам Гребенщиков отнесся к вашему «пониманию»?
И снова Ирина. Она включила психолога, режиссера, коуча, красивую женщину, лидера, космонавта, 330 вольт, всю тяжелую артиллерию и воздушные силы, и Миша сдался и снялся. И эта встреча с партнером, который тебя обожает, которого обожаешь ты, который придумывает, творит и делает все возможное и невозможное, чтобы воздушный замок все-таки был построен, — это главное событие. Клип прекрасен. Мир замер и затаил дыхание в ожидании.

Тур-ник! Это — победный тур мой.
Эй, братишка, ты попробуй со мной.
Но давай без претензий и ненужных обид.
Если хочешь. Если сердце еще стучит.
Сердце еще стучит. Сердце стучи!

Теперь про то, как ты грызла шлагбаум. Вы с режиссером Ириной Раненко-Ильиной сняли первый клип «Купить Турник», и вас подхватил поток — вы сразу ринулись в следующий клип. Почему вы решили снять именно этот клип? Чтобы дать второе рождение спектаклю или это чисто музыкальный замысел?
Спектакль «Как Я Грызла Шлагбаум» я играла в антикафе «Зеленая дверь» и еще в нескольких кафешках Москвы. И вот я решила, что пора этот спектакль выводить на подмостки, показывать его в театрах и ездить с ним по всей России. Я хочу, чтобы этот спектакль зрители понимали, чтобы у них не было вопросов: почему это так? а что это? зачем? а откуда и куда? Спектакль сложный. Это моноспектакль, он состоит из монологов разных персонажей и из песен, которые я сама написала. Я попросила Ирину (она любит мой «Шлагбаум» и была почти на всех спектаклях) помочь снять видеоряд, благодаря которому сложный замысел спектакля стал бы доступен и понятен каждому зрителю на моем представлении.
У вас с Ириной образовалась настоящая команда.
Да, мы настоящая команда — Том и Джерри, Чип и Дейл, Чебурашка и крокодил Гена.
Вы довели его до конца?
Да, мы начали снимать видеоряд, и тут меня осенило. Главная песня спектакля, музыку к которой написал Сергей Лазарев, именно аранжировка не подходит по характеру к финалу спектакля. Не подводит спектакль к точке, ясности, апофеозу. И мы решили переписать аранжировку.
Мы не представляли, в каком музыкальном жанре должна быть песня, поэтому я начала пытать тебя. И первый человек, который дал нам направление, вектор, был ты, когда прислал нам ссылки в YouTube на Swing. Мы начали слушать, и это стало толчком, волшебным пинком для дальнейшего поиска единственного решения.
Да, свинг был хорошим представлением музыки, которая могла бы лечь на творчество твоей экстравагантной натуры.
Увы, джазовым оркестром мы пока не обзавелись, написать в стиле Swing не могли, джазовые инструменты в синтезаторе звучали мертво. Я знала, что если сейчас мы не запишем песню, а будем копить деньги на живой оркестр, то не запишем эту песню никогда. И мы сделали то, что могли сделать в этот момент. Считаю, это было правильное решение.
Я видел в клипе кадры, которые мы снимали в Нью-Йорке. Как тебе этот опыт — снимать в другой стране, в сумасшедшем месте, и делать это частью своего творчества? Я так понимаю, ты собираешься продолжать и выжимать все, что возможно, из этого бренного мира?
Я вдруг поняла, что, может, и езжу по странам только для того, чтобы у меня был новый материал для творчества. В моих текстах я говорю о людях разных возрастов, разного цвета кожи, разного менталитета. Если существует видеоряд к моим текстам, он должен быть таким же разнообразным…

Чтобы любой человек мог себя там узнать?
Чтобы видеоряд максимально отражал написанное, чтобы видео и слово встретились, если это будет клип. Это фантастический опыт и невероятное чувство счастья, что ты приехал в другую страну не для того, чтобы купить магнитики на холодильник. Ты оказался в новом пространстве и времени. Новая страна — это как спектакль в новых декорациях с новыми людьми. И ты делаешь что-то очень правильное для себя, своего пути и предназначения.
Ты упомянула декорации и персонажей. Я помню, Нью-Йорк показался тебе большой сценой, где все люди вели себя как уникальные персонажи и не стеснялись своей натуры. Тебя это вдохновило? Ты напишешь рассказ о Нью-Йорке? О людях Нью-Йорка? Может быть, даже на английском?
По возвращении из Нью-Йорка я написала песню «Нью-Йорк, детка, это Нью-Йорк». Считаю, что это моя победа. То, как я написала об этом городе, так написала только я. Я не слышала, чтобы кто-то из поэтов говорил о нем то, что сказала я. Это открытие, это инсайт. Это — подарок мне от этого мира. А мой подарок — песня. Мы обменялись подарками. Я хочу, чтобы эта песня зазвучала, чтобы у нее появилась музыка и чтобы эта песня стала видимая, то есть должен быть новый клип.

Нью-Йорк, детка, это Нью-Йорк!
Это праздник, который тебя не ждет.
Он с тобой не воюет,
Он тебя не бракует,
Он тобою живет.
Он тобою не спит,
Он тобою заест,
Он тобою запьет
И дальше гудит и поет
И каштаны на каждом углу продает.
Нью-Йорк, детка. Это Нью-Йорк…

Финальный вопрос, думаю, стоит посвятить тому, какие у тебя планы. У тебя есть два клипа, интро, есть еще несколько песен, которые ты собираешься озвучить, и еще одна поездка в Нью-Йорк. Что дальше ждет зрителей, слушателей твоего творчества?
Хочу наконец-то выпустить в мир то, что есть: два клипа и спектакль «Как Я Грызла Шлагбаум». Мне необходимо, чтобы этот мир подарил мне человека или человеков, которые вместе со мной были бы заинтересованы в реализации этих проектов. Вот. Я хочу встретить людей, которые были бы так же увлечены, как я и мои друзья: Ирина Раненко-Ильина, ты, Миша Гребенщиков, Петр Пискунов, мой любимый, снимавший кадры с подсолнухами, родственники на Волге, запечатлевшие мои приключения на воде.
В клипах к тому же снимался наш мопс Форрест Гамп. Люди и животные приняли в этом участие. Теперь я хочу реализации, чтобы эти совместные усилия реализовались. Я хочу найти творческих людей, которым нравится рвать пространство этого мира и создавать новую реальность, творчески править этот мир. Ну вот такие ближайшие планы.
Я тебя обожаю.
Тогда еще кофе.

Фото: Моника Майзель

Опубликовано, ESTET/19